Гильдейский строй в Объединенном Королевстве Мэйан
Исторический обзор
Возникновение гильдий в Мэйане. Гильдии
в Первом Объединении
Гильдии во Втором Объединении. Гильдии и
Великая Зима (7-8 вв. Об.)
Гильдии в Западном Объединении
Гильдии в пору Чаморрской войны.
Провозглашение Четвертого Объединения и отмена рабства
Гильдии в
Четвертом Объединении
«Гильдией» в ОКМ называется сообщество свободных работников, занятое
производством, сбытом и распределением товаров и услуг, а также обустройством
труда и быта своих членов. В Четвертом Объединении («век электричества и пара»,
11-12 вв.) слово «гильдия» обычно употребляют в таких значениях.
1) Отраслевое сообщество, то есть, например, «ткацкая гильдия» в
отличие от «горнодобывающей», «сельскохозяйственной», «ученой» и т.д. Таких
гильдий в ОКМ насчитывается около 50, по числу работников и объемам
производства они заметно различаются (основное значение).
2) Областное отделение той или иной гильдии, например, «ткацкая
гильдия Приморья», «судостроительная гильдия Восточной Аранды».
3) Союз нескольких гильдий, например, «Механическая гильдия»: на деле
она состоит из ряда самостоятельных гильдий (неверное значение).
4) Руководящий орган на предприятии или в трудовом подразделении. В
этом смысле «гильдия» в школе может противопоставляться «учительскому совету»,
«гильдия» в Доме Печати — редакционным советам отдельных газет, журналов и
издательств. Разница здесь примерно такова: учительский совет занимается делами
учеников, тогда как «гильдия» — делами учителей, надзирателей и прочих школьных
работников. Редакционный совет решает вопросы приема рукописей и их продвижения
в печать и заключает договоры с авторами, если они — не сотрудники печатной
гильдии. А «гильдия» ведает распределением нагрузки между сотрудниками
издательства, заключает договоры с печатней, с .поставщиками бумаги и т.д.
Трудовые договоры с работниками в любом случае заключает гильдия.
К началу Четвертого Объединения история гильдий в Мэйане насчитывает
почти тысячу лет. Начатки гильдейского движения у разных народов ОКМ
прослеживаются и в еще более глубокой древности. Общественный строй
Объединенного Королевства в новые времена называется «гильдейским» и в этом
смысле противопоставляется «свободному рынку» Биарры или «храмовому правлению»
Пардвены. Гильдии считаются основой государственного и хозяйственного устройства
Четвертого Объединения.
Возникновение гильдий в Мэйане. Гильдии в Первом
Объединении
Ремесленные сообщества возникли в городах Мэйана еще в первые века
Объединения, ко времени Великой Чумы они охватили также и часть работников,
занимающихся оказанием определенных услуг (лодочники, носильщики и т.д.).
Изначально предполагалось, что мастер сам сбывает свои изделия на рынке, но по
мере разделения ремесла и торговли одна гильдия стала объединять как собственно
изготовителей какого-либо товара, так и купцов, занимающихся только сбытом его,
но не производством.
В задачи гильдии входило: обучение новых
работников, представительство интересов своих членов в отношениях с властями
(включая внесение выкупов и т.п.), денежная и хозяйственная взаимопомощь (сбор
средств, ссуды, вспомоществования и др.), поддержание уровня цен на товары и
услуги и ставок оплаты труда наемных работников. Самочинное (вне гильдии)
занятие каким-либо ремеслом оказывалось почти невозможным: гильдия всеми
средствами сохраняла в своих руках мастерские, лавки и орудия производства (в
т.ч. выкупала имущество гильдейского мастера, умершего без наследников, у казны
или же – у наследников, если те избирали иной род занятий); кроме того, гильдии
добивались от местных властей решений по защите гильдейских полномочий (например,
отказа пришлым мастерам и торговцам в праве на производство и сбыт их товара в
обход местной гильдии).
В большинстве случаев гильдии находились под
покровительством какого-либо из семи храмов (например, гильдия красильщиков –
храма Безвидного, строителей – храма Старца, ткачей – храма Премудрой) и
зачастую имели право на храмовый суд или по крайней мере на храмовое
заступничество во владетельском суде. Старшины гильдий выбирались из
гильдейских мастеров с учетом имущественного положения и личных заслуг. В
послечумные времена (6 — начало 7 вв. Об.) это неоднократно вызывало распри
между ремесленными и торговыми людьми, иногда приводя к разделению гильдий.
Можно отметить, что ремесленники отстояли для себя право на обращение «мастер»,
— к торговцам, не занимающимся производством, так обращаться было не положено.
Тем не менее купечество не только сосредоточило в своих руках в 6-7 веках
основные гильдейские средства, но и успешно налаживало связи между гильдиями в
разных городах. В то же время в гильдейскую деятельность стали втягиваться
поселяне-кустари, получающие сырье и заказы от городских мастеров и сдающие им
затем холст, веревки, деревянные изделия по оговоренной твердой цене. При этом
кустари гильдейскими правами не пользовались и по-прежнему причислялись к
сословию поселян. В качестве противовеса рыбаки, например, стали создавать
собственные гильдии, самостоятельно занимающиеся и промыслом, и сбытом.
Настаивали на приравнивании своих прав к гильдейским и некоторые объединения
наемных работников – например, моряки торговых судов; на севере весьма
влиятельные гильдии еще в первые века Объединения создали рудокопы Камбуррана и
Диневана.
Гильдии представляли собою
значительную силу в крупных городах Объединения, иногда имели свое
представительство в городских властях или определенные права самоуправления.
Устав той или иной гильдии (одобренный и заверенный соответствующим храмом)
были вынуждены принимать во внимание владетельские и держательские суды при
рассмотрении дел с участием гильдейцев. Богатые гильдии могли даже
предоставлять займы не входящим в них лицам, в том числе и знатного
происхождения, однако в основном такие ссуды осуществлялись все же через
храмовое посредство. В то же время гильдии несли и целый ряд обязательств перед
местными властями, причем не только налогового свойства – так, во многих
городах из гильдейцев составлялась посадская и пожарная стража, а в случае
войны гильдии обязаны были выставлять ополчение или наемных бойцов для защиты
города.
Отдельно следует упомянуть
о так называемой «белой гильдии» — воровском сообществе городов Объединения 5-7
вв. Кроме собственно воров (карманников, громил и пр.) и торговцев краденным
товаром, к белой гильдии могли примыкать контрабандисты, сводники, чеканщики
поддельной монеты, изготовители подложных казенных грамот. Осужденные, отбывшие
наказание на каторге и вернувшиеся к вольной, но не законопослушной жизни,
также часто относились к белой гильдии. Белые гильдии в городах ведали также
беззаконными делами ближайшей сельской округи; в большинстве случаев они
пользовались покровительством местного храма Плясуньи Небесной. Из числа
наиболее опытных «белых мастеров» выбирались старшины, ведающие общей
гильдейской казной, деньги из которой использовались на выкуп взятых под стражу
«мастеров», взятки и подкуп казенных властей, на помощь семьям заключенных и
пр. В отличие от большинства других гильдий, белые охотно включали в свой
состав инородцев и иноплеменников.
Поскольку, подобно любой
гильдии, она упорядочивала рынок беззаконных услуг и ограничивала доходы от
беззаконного стяжания, белая гильдия пользовалась негласной поддержкой законных
властей. К числу обязательств белой гильдии перед местными светскими властями
относилось также пресечение беззаконий, связанных с кровопролитием, в том числе
неупорядоченного сельского разбоя; часто белая гильдия занималась и
осведомительской деятельностью, прежде всего выявлением и выдачей властям
негильдейских воров.
Гильдейцам
противопоставлялись наемные работники. Изначально к «наемникам» в Мэйане
относили сельских безземельных батраков, нанимаемых на весенне-летние работы и
не имеющих никаких прав на ту землю, на которой они трудились. Плата таким
работникам обыкновенно исчислялась не из доли урожая (тем более, что батраки
могли наниматься, например, только на время пахоты и урожая не дождаться), а из
твердо оговоренного заранее договора: скажем, кров и прокорм на время работ,
столько-то пудов картофеля или зерна по окончании работ и одна рубаха. Еще
чаще, нежели земледельцы, по таким договорам работали пастухи, нанимаемые
хуторянином, сельской общиной либо держателем. Правовое положение батрака также
прежде всего определялось условиями договора – зачастую оказывалось, что в
случае возникновения у него тяжбы с работодателем разрешить спор мог только
храм.
В разряд наемников
попадали обычно ремесленники и рабочие, не входящие в гильдии. Причины тому
могли быть разными. Иногда это отсутствие гильдейских традиций (как, например,
у лесорубов). Иногда — недостаточное число в том или ином краю ремесленников в
этом виде мастерства (но такие ремесленники, как правило, примыкали к
родственной существующей гильдии – так, валяльщики в западном Мэйане, где
войлок использовался шире, порою составляли отдельную гильдию, а в остальной
части страны обычно приписывались к суконщикам или даже к ткачам). Иногда —
сложные отношения с храмом-покровителем (так, храм Пламенного и храм Старца
издавна соперничали за плавильщиков и даже кузнецов) или отсутствие в округе
храма, который мог бы оказать покровительство этим мастерам (так, кузнецы в
сельской местности могли столкнуться со сложностями, если искали
покровительства ближайшего храма Пламенного — ибо после Чумы на селе таких
храмов было очень мало). Порою ни один из храмов не спешил заявлять о
покровительстве людям какого-то рода занятий (так, достаточно многочисленная в
крупных городах домашняя прислуга не имела храма-покровителя и не входила ни в
одну гильдию). Чаще же всего уже существующим гильдиям было невыгодно
распространять свои права на все более широкий круг лиц, и рабочие, трудясь на
ту же гильдию, оказывались заметно ограничены в правах по сравнению с ее
полноправными мастерами.
Наемные работники
деятельно боролись за основание новых гильдий и приравнивание их по правам к
гильдиям уже существующим. Одними из первых добились признания себя как
гильдейцев рудокопы Камбуррана, портовые рабочие во многих гаванях побережья,
солевары Диерри. А одними из самых влиятельных объединений наемников (хотя
далеко не всегда они назывались гильдиями, а члены их причислялись к
гильдейскому сословию) составляли моряки (прежде всего свободные наемные
гребцы) и охранники-воины. Однако при всех успехах подобных объединений одно из
сословных правил сохранялось до самой Зимы – ничего, кроме своих услуг, эти
работники продавать не имели права. Торговля товарами оставалась прежде всего в
руках храмов и гильдий.
Наемные работники имели
право на обращение «уважаемый (имярек)», но этим правом зачастую пренебрегали –
к батраку чаще всего обращались просто по имени, и он сам не видел в этом
обиды. С другой стороны, обращение «мастер» по отношению к негильдейскому
ремесленнику было неправомочным, но весьма лестным.
Среди наемных работников
было довольно много представителей нелюдских племен – безземельных мохноногов,
орков-вольноотпущенников, древленей, записанных иноземцами, или карлов, которые
обычно не имели права и часто не желали вступать в мэйанские гильдии (например,
из-за обрядовых разногласий с храмом-покровителем гильдии). В чем-то их
положение зачастую бывало еще тяжелее, чем у мэйанских негильдейских рабочих,
но в отличие от многих своих соотечественников в Объединении они были свободны
и даже нередко могли пользоваться определенными выгодами своего иноземного
подданства (хотя бы и совершенно условного).
Гильдейский люд в Первом
Объединении (1-6 вв.) противопоставляется не только наемным работникам и
храмовым служителям (жрецы, рыцари, храмовые мастера-чудотворцы), но и
владетелям (князья, бояре), служилому дворянству, военному и чиновному
(присяжный люд), земледельцам-арендаторам и рабам.
Гильдии во
Втором Объединении. Гильдии и Великая Зима (7-8 вв. Об.)
Преобразования мэйанского
государственного строя в 590-х гг. коснулись гильдейского люда в меньшей
степени, нежели других сословий. В целом реформы короля Кайдила-Тарры и его
советника Нарека Диневанского были направлены на усиление коронной власти и
ограничивали, прежде всего, власть мирских землевладельцев. В то же время, рост
влияния Короны должен был означать и снижение роли Семи храмов, ослабление
«семивластия». А это напрямую сказалось на гильдиях: уже в начале 7 в.
участились столкновения между храмовым руководством гильдий и их мирскими
старшинами. Со своей стороны, Корона поощряла переход ремесленников под прямое
покровительство короля, создание «коронных гильдий». При этом Корона не
приветствовала массовый переход ремесленников на королевскую службу, а
ограничивалась принятием присяги у артельных старшин: они тем самым становились
«городскими дворянами», хотя, в отличие от прочих дворян, не получали земельных
угодий и жалованья. Их «дворянское» положение ограничивалось тем, что они были
подсудны только коронному суду и иногда имели некоторые другие привилегии,
например, налоговые льготы. За счет этого в коронных гильдиях положение
старшины было существенно выгоднее, чем в храмовых. Зато рядовой гильдеец
оказывался в большей зависимости от старшин. Порой королевские гильдии не имели
свободных гильдейцев вовсе, а состояли из старшины, его челяди (или родни),
должников, отрабатывающих долги, а также из рабов, в том числе каторжников,
взятых внаем у Короны. Такие гильдии «с единственным гильдейцем» были особенно
широко представлены на прокладке дорог.
Поначалу гильдейское
движение затронуло отрасли, особенно важные для обороноспособности:
судостроение, оружейное дело, каменное строительство и другие. Затем в
«коронных» городах — Ларбаре, Марбунгу, Билликене — создаются и другие
королевские предприятия и гильдии. Устройство производства на таких
предприятиях приближалось к более поздним мануфактурам: ни один рядовой работник
не производил какого-либо товара от начала до конца, а ограничивался достаточно
узкой специальностью, что увеличивало его зависимость от гильдии. По примеру
«оборонных» гильдий ткацкие, кожевенные и другие мастерские могли поддерживать
«оборонные» условия быта работников: проживание в бесплатных казармах,
ограничение перемещений по городу и за его пределы, снабжение продовольствием и
одеждой за счет гильдии при крайне скудных выплатах наличных денег. На уровне
общественных настроений такое положение поддерживалось старательно насаждаемыми
слухами о заморских лазутчиках, которые охотятся за мэйанскими работниками и
тайнами их мастерства. В условиях непрекращающейся порчи монеты и роста цен
условия труда в мастерских «коронного» образца часто оказывались для работников
более привлекательными, чем в старых гильдиях.
Резкое похолодание 7 –
начала 8 вв. (Великая Зима) сказалось на положении гильдейцев не меньше, чем на
всем прочем населении Мэйана и на государстве. Именно тогда, под воздействием
похолодания и вызванных им массовых переселений общин и целых племен с севера
на юг, Объединенное Королевство распалось на Восточное Объединение со столицей
в Ларбаре, а затем в Коине, и Западное (см. ниже) — которое включило в себя и
многие земли, прежде не входившие в состав Мэйана. Даже столица Западного
Объединения, Нурачар, находилась за пределами дозимнего Королевства Мэйан.
Судьба гильдий на Востоке и на Западе складывалась по-разному.
Для Восточного объединения
крайне важным оказалось то, что Семь храмов в ходе переселений беженцев и
перемежевания границ лишились очень большой части своей недвижимости – той
земли, доходы с которой храмы Первого Объединения вкладывали в создание и
поддержку храмовых гильдий. Многие гильдии распались на «кочевые артели»,
оторвавшиеся от тех средств производства, которые привязывали их ранее к родным
городам. У Короны, в свою очередь, тоже не хватало средств для поддержания
гильдий – зачастую даже «оборонных»; гильдейский люд оказывался в опасной
зависимости от захвативших власть на местах «самоставных воевод» и «новых
бояр», из которых лишь меньшинство задавалось вопросами сколько-то
последовательного развития городской промышленности – и еще меньшее их число
вкладывало в гильдии собственные свеженаграбленные средства. Зато к этим немногим
присоединились другие дальновидные частные лица – жрецы отдельных святилищ
(успевших накопить не только и не столько земельные угодья, но и средства в
храмовых сокровищницах); старая знать, тоже зачастую оторвавшаяся от своих
земель; зажиточные иноземцы из Аранды, Вингары, Варамунги, Винги. (Стоит
заметить, что во времена Первого Объединения вложения иноверца-арандийца,
например, в мэйанскую храмовую гильдию были почти немыслимы).
Теперь, когда разные
артели находили себе разных «хозяев»-вкладчиков, стало обычным, что в одном и
том же городе или области образовывалось несколько ремесленных гильдий,
занимающихся одним и тем же промыслом. Между этими малыми гильдиями росло то
соперничество, которое считалось таким опасным для гильдий и гильдейцев во времена
Первого Объединения. Многие из таких «малых гильдий», по закону – объединений
свободных работников, к началу 8 века оказывались на деле на положении
«коллективного невольника» лиц, вкладывавших деньги в производство.
Это вызвало обратное
движение: гильдии вновь обратились к защите коронного закона, королевская
печать должна была охранять их уставы от произвола «хозяев». Гильдии оказались
на стороне Короны в ее борьбе за ограничение «новых бояр» и единство Мэйана.
Корона охотно пошла им навстречу — в королевском суде иски гильдий (и их
объединений) против вложивших в них средства лиц все чаще поддерживались. В то
же время признание правовой самостоятельности гильдий во многом положило конец
притязаниям на них властей Семи Храмов.
Тогда же многие гильдии
стали создавать и свои собственные вооруженные отряды, которыми Корона охотно
пользовалась в борьбе с «новыми боярами». Первоначально гильдия просто
вооружала часть своих работников – как когда-то городских ополченцев, — позднее
часть членов гильдии уже зачастую не занималась собственно ремеслом, но
обеспечивала исключительно «вооруженную охрану гильдейских свобод».
Кроме части земель старого
Мэйана, во Второе Объединение входила часть Меа-мейских степей (между реками
Лармеи и Берреи). В 7-8 вв. эта область оставалась исключительно скотоводческой
и гильдейским движением затронута не была.
Гильдии в
Западном Объединении
В мэйанских источниках
«Западным Объединением» называют государство, сложившееся в середине 7 в. в
юго-западной, западной и центральной частях Джегурского материка. Оно
представляло собой союз держав с различными способами правления и не имело ни
единого главы (подобного королю в Восточном Объединении), ни единого
самоназвания (за отсутствием государственного языка). По-мэйански оно могло называться
Горным, Нурачарским или Дибульским союзом, карлы Гиджиригара именовали его
Союзом южных вади, встречается еще название «Каменный престол» (по сходству с
«Пламенным престолом» Вингары). В годы расцвета в него входили:
— вади (родовые союзы)
карлов Южного и Западного Гиджиригара;
— мэйанское княжество
Камбурран (без равнинных боярств);
— мэйанские боярства Дорро
и Гунанджи (бывшее княжество Умбин);
— мэйанская храмовая
область Марди во главе с выборным Предстоятелем (бывшее княжество Умбин)
— союз кочевых племен
меа-меев, обитавших к западу от реки Берреи;
— держава «черных меев»,
представлявшая собой, по сути, не государство, а крупное горнодобывающее
предприятие во главе с промышленниками города Нурачара;
— малые государственные
образования, на которые распалась бывшее древленское княжество Гандаблуи; во
главе их могли стоять потомки древленской знати, выборные старейшины и т.д.;
— вновь осваиваемые земли
плоскогорья Ирра-Дибула, прежде не имевшие своей государственности. Их
правителями, согласно Семибожному учению, числились умозрительные существа —
Исполины Дибулы. Людские и орочьи власти этих областей именовались Слугами
Исполинов.
Великая Зима сильно
изменила племенной состав населения всех этих областей. Число древленей резко
упало, народ лешаков почти полностью вымер, количество орков увеличилось.
Камиларри, пришедшие с севера, вскоре полностью слились с местным человеческим
населением. Шло «смешение племен», росла численность полукровок и их потомков,
а также собственно карлов и орков, не утративших племенных телесных
особенностей, но потерявших «чистоту вади», а значит, и родовую обособленность.
Хозяйство каждого из
племен Запада имело свои особенности.
У карлов чего-либо
подобного мэйанским гильдиям не было, трудовой уклад определялся обычаями
рода-вади. Вади распределяло своих членов по отраслям и должностям, в течение
жизни карл мог сменить несколько разных работ (так, у вади Банбан: «подросток —
сборщик грибов, юноша — страж рубежей; муж — горняк, старик — кузнец»).
У орков Гиджиригара и Дибулы
известны объединения вроде артелей охотников или лесорубов, но жесткого
единообразия в них не прослеживается. Часто в горах средней части Джегура целые
орочьи общины занимались каким-либо промыслом, обслуживая то или иное карличье
вади, обычаи которого запрещали такой промысел для карла. Например, в западной
части Гиджиригара карлам не подобало добывать каменную соль. Многие вади
держали зарок на охоту, и пушного зверя для них добывали орки. Отсюда
самоназвания некоторых орочьих племен — не по месту проживания, а по роду
занятий, например, «убийцы вади Джау» (речь идет об охотниках, а отнюдь не о
наемных убийцах или об истребителях карлов данного вади). Можно говорить о
начатках гильдейского строя в местах совместного хозяйствования карлов и орков.
Однако здесь членство в артели и принадлежность к роду мыслились как единое
целое: сотрудники, независимо от семейного происхождения, всегда считались
родичами по труду.
Древлени Гандаблуи имели
больший опыт переселения, нежели другие народы Запада. Начиная с древности и до
7 в Об. Они проделали путь: с земель между рекой Лармеи и озером Гуна-Гулла — на
запад, в долины рек Берреи и Миллиа и до западной оконечности Джегурского
материка, и далее на север в леса Гандаблуи. Считается, что во всех этих
переселениях они сохранили уклад Семи древних городов-государств (хотя развитие
городов как таковых у древленей было прервано нашествием людей с Дибулы еще в 5
в. до Об.). Если карл или орк определял себя через принадлежность к роду, то
древлень — к потомкам жителей того или иного города. С этим связана сложность в
определении «рода занятий» отдельного древленя. Например, на деле он мог быть
рыбаком, кудесником или стеклодувом под покровительством одного из
гандаблуйских святилищ, но по обычаю и закону являлся «наследственным
садовником города Саби» или «наследственным каменщиком Юмбина». Подобная
путаница всячески поддерживалась властями древленских княжеств: она должна была
подчеркивать, что народ древленей переживает «времена ничтожества», когда почти
никто не может посвятить себя той работе, для которой он предназначен. Позже
этим успешно воспользовались власти Нурачара: древлень, в отличие от карла или
камбурранского гильдейца, не мог на основании своей принадлежности к роду или
гильдии уклониться от работ, на которые его, полуневольника или раба, направлял
нурачарский наместник.
Степной человеческий народ
меа-меи до Великой Зимы жил почти исключительно кочевым скотоводством, развитие
ремесел ограничивалось сопутствующими промыслами вроде выделки кож, и
ремесленников как таковых еще не было. Скотоводы объединялись в родовые союзы.
В стране Камиларри существовали и города, и развитые ремесла, но какие-либо
объединения работников и мастерских отсутствовали: даже храм имел дело с каждой
из своих мастерских в отдельности. Лешаки, а также орки, люди и древлени,
находившиеся под лешачиным влиянием, могли объединяться в так называемые
«продольные» артели. В отличие от «поперечных» (несколько тружеников, занятых
одним ремеслом), «продольная» артель – это ряд работников-одиночек (или
небольших семей), обслуживающих деятельность главы артели, как правило —
кудесника (кто-то заготавливает для него пищу, кто-то собирает растения для
составления зелий, кто-то мастерит утварь и предметы, на которые затем будут
наложены заклятия). Подобные «продольные» артели, хотя и с более широким
составом работников, встречаются за рубежами Объединения на Вингаре, особенно в
Кадьяре. (Там на одного «ученого» — чародея, лекаря или государственного
чиновника — могли приходиться десятки и даже сотни «коллег», поддерживающих его
деятельность. По преданию, такая крупная артель действовала и в северо-западном
Джегуре, во главе ее стоял кудесник-чернокнижник Хариданджил, а в числе
сотрудников были как живые твари, так и неупокоенные мертвецы: по одному представителю
каждой из разновидностей нежити, все со своими особыми чудесными свойствами.)
Гильдейский строй в
Западном Объединении получил основной толчок к развитию от промышленников
города Нурачара (в число которых первоначально входили преимущественно карлы
вади Андраил, но к 8 в. среди них было немало людей и даже орков). Нурачар вел
крупную торговлю с сопредельными областями и странами еще до Зимы, и именно
здесь были предприняты деятельные попытки объединить на одном предприятии (на
разных работах или на разных участках одного ремесла) разноплеменных работников.
Это оказалось особенно ценно на непрерывных производствах: занятость рабочих,
одни из которых (как правило, люди) с полной отдачей могли трудиться в дневное,
а другие (в основном орки) – в ночное время, позволяла сберегать топливо и
другие ресурсы. Каждое из таких достаточно крупных по восточно-мэйанским
меркам, предприятий (прежде всего горнодобывающих и металлообрабатывающих,
позднее – ткацких и иных), включая сеть сбытчиков готового товара, и стало
называться в Западном Объединении тем же словом, что и старая мэйанская
«гильдия». Зачастую в такое предприятие (или несколько предприятий в одной
местности под единым управлением их старшин) вкладывали средства сразу из
нескольких источников. Такими вкладчиками могли быть карличьи племенные общины
(прежде всего - вади Андраил), чиновничество соответствующей области,
государство в целом – по решению Высшего Совета в Нурачаре гильдии отчислялись
определенные средства из собранных налогов, предоставлялись казенные подряды и
так далее.
В Западном Объединении, в
отличие от Восточного, строго следили за
тем, чтобы гильдейские сообщества не создавали собственных вооруженных отрядов.
Такие попытки неоднократно предпринимались, но власти неутомимо их подавляли;
разгромленные гильдейцы обращались в казенных рабов без права впредь вступать в
гильдии (зачастую этого права лишались и их потомки).
Предприятий-гильдий
становилось все больше, но слияния их не происходило, напротив, нарастало
определенное соперничество однородных гильдий – и на уровне борьбы за вложения,
и на уровне сбыта. Связанные с этим хозяйственные неурядицы стали одной из
причин, подтолкнувших в конце концов Западное Объединение к слиянию с
Восточным. В 736 году был избран общий король Восточного и Западного
Объединений. Это новое Объединение («восстановленное Второе») включало в себя
весь старый Мэйан (кроме княжества Диневан) и все земли Дибульского Союза.
Теперь и в западной части
Объединения гильдии укрупняются и получают признание Короны. В 8 в. заново
определяется правовое положение гильдий, теперь уже по всей стране. В любой
судебной тяжбе гильдия могла выступать как сторона наравне с храмом, областью
или владетелем. Вообще в это время в Объединении законодательство
перестраивается: если прежде основу составляли «права лица», и любое сообщество
граждан приравнивалось к лицу, обладающему определенными правами, то теперь в
основу были положены права сообщества, и лицо рассматривалось как представитель
одного из них. Хозяева гильдий и крупные вкладчики стали стремиться сами
вступать в гильдии, чтобы использовать их права — а также чтобы решать многие
возможные тяжбы во внутригильдейском суде, не прибегая к коронному правосудию.
Прежде всего, это касалось трудовых споров, включая споры о собственности на
средства производства: эти области права на деле оказались изъяты из коронного
законодательства и полностью переведены в ведение гильдий. Гильдии стали
обзаводиться большим числом подготовленных стряпчих, и к ним всё чаще
обращались и в случае преступлений против лица, состоящего в гильдии. «Убийцу
пекаря в Мэйане найти и покарать много проще, нежели убийцу гражданина» — пишет
знаменитый кадьярский правовед Сигуррэ Ванаи в 770-х гг. Следует помнить, что к
«гражданам, но не гильдейцам» в эту пору относится подавляющее большинство
населения — крестьяне. Состоятельные мэйанцы, включая крупных землевладельцев
из старой и новой знати, имели вклады во многих гильдиях — и состояли их
членами, подобно тому как в Первом Объединении благородные и высокородные
господа старались нести по несколько присяг. Цель в обоих случаях была
одинаковая: получить правовую защиту с нескольких сторон.
Государственные заказы шли
чаще гильдиям, а не частным предприятиям, на которых работали в основном
невольники или разрозненные кустари. Отсюда — появление мнимых гильдий,
подобных гильдиям «с единственным гильдейцем» в начале Второго Объединения (см.
выше). Эти мнимые гильдии состояли из хозяев, они же гильдейцы как таковые, и
работников, ни в какой гильдии не числящихся, прежде всего, рабов.
В 790 гг. в Коронном суде
рассматривалось «Дело о гильдейских невольниках». В ходе него решался вопрос:
может ли гильдия владеть рабами и может ли гильдеец быть рабом. Ответы на оба
вопроса были даны отрицательные. В ходе слушаний по этому делу король Банджари
впервые произнес словосочетание «гильдейский строй»: о гильдейском рабовладении
было сказано, что оно «подрывает гильдейский строй».
В
До падения Царства в
Аранде промышленность была обустроена единообразно со всеми остальными
отраслями деятельности, включая военное дело, сельское хозяйство,
государственный обряд и другие. Всё население страны кроме царя и
неполноправных подданных было приписано к девяти «палатам»: Земельной,
Обрядовой, Столичной, Посольской, Морской, Сыскной, Научной, Пограничной и
Ремесленной. Каждый подданный считался чиновником и имел «ранг» — от 12-го
(простой крестьянин, матрос, подмастерье, рядовой воин) до 1-го (глава палаты).
Первые три ранга присваивались только членам царской семьи, на деле руководство
палатами осуществляли чиновники 4-го — 5-го рангов. Более мелкого членения по
родам занятий не предусматривалось, ткачи и каменотесы одинаково числились
ремесленниками, и часто руководить ткацким делом на местах (в области или даже
в отдельном городе) назначался отнюдь не ткач. Многие ремесла относились не к
Ремесленной палате, а к другим. Так, судостроитель числился за Морской палатой,
оружейник — за Пограничной, а изготовитель музыкальных инструментов — за
Обрядовой. Особенно разнообразны были мастерские, приписанные к Ученой палате:
они занимались заготовкой сырья и изготовлением различных предметов, на которые
затем предполагалось накладывать чары. Такого рода чародейство развито было в
Царстве еще в древности и распространено несравненно шире, чем в Объединении. В
Мэйане кудесники были, скорее, распределены по разным отраслям. Например,
чародей, проверяющий чары на таможне, отчитывался храму Премудрой, но жалованье
получал коронное и начальником своим имел блюстителя порта. В Аранде же
чиновник Ученой палаты накладывал заклятия на предмет, с помощью которого чиновник
Столичной палаты, не имея чародейской подготовки, мог самостоятельно проверять
товары на таможне. Но с другой стороны, все обслуживание Ученой палаты было в
ее собственном ведении — вплоть до добычи руды, из которой предстояло выплавить
металл для изготовления зачарованного предмета. То же касалось и других «наук»:
целебные травы выращивали крестьяне — «лекари 12-го ранга», а «книжники 12-го
ранга» выделывали бумагу. Особое положение имела Посольская палата, ведавшая
царскими поселениями за рубежом. Все жители этих поселений независимо от рода
занятий числились «послами».
С развитием крупного
производства в 7-8 вв. Об. палаты производили всё больше товаров не для
собственных нужд, а для сбыта вовне (в Царстве и за его пределами). Это
порождало соперничество между палатами, все они постепенно обзаводились
вооруженными отрядами. К концу 8 в. в этой борьбе наибольшую силу набрала
Столичная палата, притязавшая на главенство в державе (тогда как по закону
палаты считались равноправными). Чиновничество (население) некоторых областей
не признало этого, и многие области отделились от Царства, что в итоге и
закончилось падением царской власти.
В системе девяти палат
имелось два «местных» исключения. Область Пигги-Билла в Восточной Аранде,
населенная почти исключительно мохноногами, издревле обладала правами самоуправления
– в частности, царь некогда отказался от права присылать туда своих чиновников.
Условно все население Пигги-Билла числилось «особым отделом Земельной палаты»,
земельными чиновниками от 12-го до 5-го ранга; причем эти ранги присваивались
(почти всегда – просто подтверждались) руководством Земельной палаты по
представлению самоуправления общин Пигги-Билла. В отличие от остальных
арандийцев, «чиновники особого отдела» не могли переводиться на службу ни в
какую другую область державы, и ни один чиновник извне не мог быть назначен на
службу в Пигги-Билла. Областная отчетность здесь на деле заняла место
отраслевой и оказывалась единственным источником сведений о хозяйстве
Пигги-Билла для высших чиновников в столице — поскольку последние не имели
возможности даже прислать в эту область ревизора.
Пигги-Билла входила в
состав Царства с глубокой древности; горная область Дугубер, напротив, вошла в
состав Аранды только перед самым крушением царства, в 790-е годы. До того
население Дугубера составляли туземные карличьи общины (обитавшие в основном
под землею) и многочисленные беженцы из Аранды. Те или иные предприятия
Дугубера (в основном горнодобывающие и металлообрабатывающие) числились за
определенными карличьими семьями или родами; за каждой из таких карличьих
родовых общин в качестве «гостей» числилось определенное число
арандийцев-беженцев, которым поручалась большая часть работ на поверхности
земли. «Гости» (и их потомки — человек из Дугубера мог зваться «такой-то, гость
семьи такой-то в 16-м поколении») не были рабами, могли владеть движимым
имуществом на поверхности земли и создавать свои общины и советы; однако они не
имели права не только покинуть Дугубер, но и перейти к другому «гостеприимцу». Все
споры между ними разрешали между собою главы семей на своих карличьих судах, на
которые сами «гости» просто не допускались – им только объявляли вынесенное
судьями решение. Однако дугуберская промышленность делилась между семьями
карлов не по отраслевому принципу, а по родовому – ни гильдий, ни палат в Дугубере
никогда не существовало. (При этом само человеческое население Дугубера охотно
причисляло себя к чиновникам той или иной арандийской палаты, просто работающих
не под руководством «неправедного начальства» в столице, но согласно
установлениям веры). После добровольного присоединения Дугубера к царству
Арандийскому было предпринято несколько попыток разделить по принадлежности к
палатам и тамошних обитателей, в основном палаты рассматривали этих новых
подданных не как рабочую силу, а просто как источник дохода (так, несколько
тысяч рудничных рабочих отрезанного от всех морей Дугубера было приписано к
Морской палате). Однако эти попытки не успели увенчаться успехом, и подавляющее
большинство дугуберцев (как карлов, так и людей) даже не успело узнать, к какой
палате причислили их в столице Аранды.
После вхождения земель
бывшего Царства в Объединение в них началось обустройство гильдий по мэйанскому
образцу. Однако многие предприятия остались не гильдейскими, а приписанными к
местным властным учреждениям. Передача собственности палат в ведение гильдий
шла медленно, большая часть этой собственности стала коронной. Имело место
соперничество сходных производств: в одном и том же квартале крупного города
могла быть казенная пекарня и «вольная» гильдейская булочная.
В Дугубере была сделана
попытка создать при карличьей общине единую гильдию «по освоению Дугуберских
гор». В ее ведении находились все производства в пределах области, включая и
сельское хозяйство. Позже ее все-таки разделили — после того как эта гильдия попыталась
самостоятельно вести еще и внешнюю торговлю и чеканить свою монету. При
вхождении в ОКМ дугуберские арандийцы получили свободу передвижения, и многие
из них переселились в другие области Аранды и за море (хотя карлы по-прежнему
числили их своими «наследственными гостями»).
Похожая очень крупная
сельскохозяйственная гильдия образовалась и в Пигги-Билла. Позднее ее круг
занятий был ограничен: местные ремесленники стали выделяться в самостоятельные
гильдии. Здесь же несколько десятилетий существовала законно признанная «Община
благого улова» — гильдия контрабандистов (своим занятием она объявляла сбор
грузов, упавших с борта судов). Тяжба о ее закрытии известна как «Кофейное
дело».
На Джегуре в 9 в. Об. шло
дальнейшее слияние мелких гильдий на Западе и противопоставление их
предприятиям с рабским трудом — по всей стране. В этом противостоянии большую
роль сыграл приток свободных работников из густонаселенной Аранды. Постепенно
выделялись отраслевые гильдейские «столицы»: так, руководство гильдейского союза
металлургов собиралось в Нурачаре, такие же собрания судостроителей всего ОКМ
проходили в Ларбаре, углекопов — в Берреи, печатников — в Коине и т.д. Во
второй половине 9 в. по образцу промышленных гильдий обустраиваются сообщества
врачей, училищных и школьных наставников, вольных исследователей; позже они
составили Ученую гильдию. Тогда же работники трактиров и мирских балаганов
образовали гильдию Увеселений. На рубеже 9-10 вв. по всему ОКМ появляются
сельскохозяйственные гильдии, в которые входили и крестьяне-арендаторы, и
наемные батраки. Поначалу такие гильдии были некрупными, но и они объединялись,
в основном — ради управления сбытом.
На Дибуле в конце 9 в.
возникают первые «гильдейские города» — поселения, где не было коронного
управления, а только гильдейское.
В 960-е годы жреческий
съезд в Марди вынес решение, по которому рукоположенный жрец не мог быть членом
гильдии в качестве чудотворца (хотя и мог состоять в ней как обычный работник).
Это означало окончательный отказ храмов от притязаний на руководство гильдиями.
Гильдии
в пору Чаморрской войны. Провозглашение Четвертого Объединения и отмена рабства
В 10 в. Об. основным
соперником ОКМ была вторая великая держава Джегура — княжество Чаморра, под
властью которого находились к этому времени все земли материка, не входящие в
Объединение. Граница на востоке
проходила близ реки Галли-Меи, в 949 году пограничные столкновения здесь
вылились в открытую войну – Мэйан провозглашал необходимость освобождения бывшего
княжества Диневан, Чаморра не скрывала, что ее интересуют богатые южные земли.
Война затянулась на сорок лет и окончилась разгромом и присоединением к
Объединению владений Чаморры, но ее итоги отнюдь не сводились к изменению
государственных границ.
Хозяйственный и
государственный строй в Чаморре заметно отличались от мэйанских. Все население
Чаморры делилось на два разряда. К первому принадлежали представители народа
чаммай, потомки северных людоедов и орков, вытесненных некогда из Хоба,
составлявшие военно-управленческое привилегированное сословие. Ко второму
разряду по закону относилось все остальное разноплеменное население — орки,
карлы, люди и другие племена. Все они считались лично свободными (рабство в
Чаморре было запрещено), но должны были платить подати и выполнять определенные
повинности. Особое место занимали карличьи чиновники, составлявшие на деле
основу управленческого слоя в столице и большинстве областей. В их ведении
находились большая часть промышленности и государственное летописание (долгий
срок жизни карлов позволял им свидетельствовать события, незапамятные для
прочих чаморрских подданных).
На словах чаммай переняли
у Аранды систему палат, хотя состав и число этих учреждений отличался от
принятого в Аранде. До крайности был доведен тот подход, который был отмечен
выше в связи с арандийской Палатой Наук и Чар: все предприятия, входящие в какую-либо
отрасль или обслуживающие ее, причислялись к соответствующей палате. Так, к
Морской палате Чаморры относились не только моряки, рыбаки и судостроители, но
и рабочие на лесозаготовках, обеспечивающие верфи древесиной, канатчики и
крестьяне, выращивающие коноплю для канатов и лен для парусов, земледельцы,
обеспечивающие флот и судостроение продовольствием и т.д. Едва ли не
большинство «служащих Морской палаты» никогда в жизни не видело моря. К
Земледельческой палате относились шахты, на которых добывалась руда для
производства плугов и мотыг, и так далее. Наконец, многие поселения были
приписаны к той или иной палате просто на основании того, что собираемые с них
налоги (натуральные и денежные) шли на обеспечение соответствующей отрасли.
Никакая самоорганизация работников не поощрялась — хотя карличьи и орочьи
родовые и местные производственные союзы на деле продолжали существовать.
Правом на внешнюю торговлю обладало исключительно государство.
Положение храмов в Чаморре
также отличалось и от мэйанского, и от арандийского обычая: религиозные
обыкновения подданных почитались их личным либо общинным делом, не существовало
ни государственного культа, ни запретов на какие-либо вероисповедания. В итоге
не сложилось и сколько-то широких объединений религиозных общин: их густота
была сравнимой с той, которую можно было видеть в Мэйане до преобразований
Халлу-Банги. Общины семибожников мэйанского образца и последователей змийского
учения различных толков не имели по закону и обычаю никаких преимуществ перед местным
культом какого-нибудь орочьего поселения в три десятка дворов.
В ОКМ во время войны с
Чаморрой были увеличены налоги на частную собственность, и ранее достаточно
высокие. Поэтому ускорился переход предприятий из частных рук в гильдейское
владение. Этому способствовало еще и то, что дворяне и бояре в большинстве
своем призваны были на действительную военную службу и не имели возможности
заниматься хозяйством. Военные подряды Корона предоставляла в основном крупным
гильдиям, их работники подлежали призыву в Войско в последнюю очередь. Это
вызвало изменения в составе крупных гильдий. С одной стороны, их состав
значительно пополнился за счет переселенцев из Аранды, а также за счет
представителей нелюдских племен. Это коснулось и таких гильдий, где прежде
работали только люди, — например, сельскохозяйственной. С другой стороны,
внутри гильдий усиливалось расслоение на «коренных» (часто потомственных)
работников и новонабранных, первые пользовались правами и льготами в большем
объеме, чем вторые. За их счет пополнялся состав гильдейских управленцев, в
целом за годы войны заметно увеличилась доля «освобожденных работников» гильдий
(занятых на руководящих должностях, а не непосредственно на производстве).
В оборонных отраслях
гильдейский уклад полностью вытесняет ремесленный и кустарный, включая
невольничьи предприятия. Пока Коронные войска сражаются на Севере, гильдейские
дружины берут на себя обязанности внутренних войск, подавляют бунты частных
собственников, заменяют во многих областях городскую и сельскую стражу —
например, в Меа-меи, где кроме гильдейцев почти не осталось боеспособного
законопослушного населения, так как многочисленное тамошнее безземельное
дворянство всё отбыло на войну.
После падения Чаморры в
После окончания войны и
провозглашения Четвертого Объединения в
В то же время обильное
предложение рабочих рук позволяло гильдиям снижать расценки, в итоге гильдии
наращивали свое преимущество перед предприятиями, где продолжали работать
невольники. С другой стороны, попытки некоторых гильдий выкупать дешевых рабов
у хозяев для привлечения к труду на гильдейских предприятиях встретили упорное
сопротивление со стороны «коренных» и вольнонаемных работников: рабы и вольноотпущенники
готовы были выполнять ту же работу за меньшую оплату и при меньшем объеме
льгот, и рядовые гильдейцы не без оснований опасались, что это скажется и на их
положении. Отказ гильдейцев от совместного труда на одном предприятии с рабами
и вольноотпущенниками получил широкую поддержку в большей части страны — и
прежде всего в новоприсоединенных северных областях, уже несколько столетий не
знавших рабства вообще.
Следует иметь в виду, что
в Объединении самой распространенной карой для преступника было именно
обращение в рабство (с последующей работой на казенной каторге или продажей в
частные руки). Потомки проданных в частные руки рабов (и в некоторых случаях и
потомки каторжан) оставались в рабском сословии. Другую часть рабов составляли
потомки военнопленных и незаконно порабощенных лиц, обычно орочьего племени,
жившие в неволе на протяжении многих поколений. В Аранде, а отчасти и на
Джегуре распространено было «рабство по опеке»: люди или нелюди признавались
недееспособными по слабоумию. Над ними учреждалась государственная, частная
либо общинная опека, после чего эти лица по сути становились невольниками
опекуна либо опекунов, причем их потомки также считались наследственными
душевнобольными. В Арандийском Царстве в последние века его существования такое
обращение в рабство было частым способом преследований инакомыслящих и сведения
личных счетов. Это подход охотно переняли в западных областях ОКМ, прежде всего
в Гандаблуи. Там это было связано с тем, что древлени и дети смешанных
древленско-человеческих браков обычно развиваются медленнее, чем люди, и к
пятнадцати годам, возрасту гражданского совершеннолетия, у любого из них по
людским меркам может быть установлена врожденная телесная и умственная
«неполноценность».
В середине 11 в. Об.
развернулось общественное движение за «отмену рабства». Его требования были
поддержаны Короной и гильдиями. Речь идет о нескольких мерах.
1. Законодательное
разделение статуса порабощенных по суду и наследственных рабов.
2. Уравнение в правах
свободных граждан и вольноотпущенников, включая лиц, освобожденных с казенной
каторги. Поражение в правах, наступающее после отбытия срока на каторге, должно
было оговариваться в приговоре суда каждому осужденному отдельно, все прочие
права за ним оставались такие же, как за свободным.
3. Закрепление за Коронным
судом исключительного права на признание гражданина слабоумным либо телесно
неполноценным. Этого права лишались учреждения здравоохранения, власти на
местах, гильдейские советы. Такая мера значила, в частности, что лишение (или
ограничение) свободы душевнобольных, увечных и прочих подобных граждан могло
наступить только по приговору суда и не могло наследоваться — что бы ни
утверждали врачи о наследовании самого недуга. Однако Охранное отделение
Ведомства безопасности, созданное в конце Чаморрской войны, по прежнему имело
право ограничивать свободу ряда лиц без какого-либо судебного приговора: это,
прежде всего, касалось одержимых, но встречались и злоупотребления, когда под
ту же мерку подводили инакомыслящих (например, чародеев, не принявших коронной
присяги, или жрецов-чудотворцев, не прошедших храмового посвящения).
4. Отмена наследственного
рабства.
5. Полный запрет на
частное и общинное рабовладение (по образцу запрета на рабовладение
гильдейское).
К 1053 году все эти меры
были подтверждены законом. В рабском состоянии остались только коронные
каторжане, частные рабы и бывшие «слабоумные» влились в состав вольнонаемных
работников и начали пополнять гильдии. Гильдии избавились от последнего из
своих основных соперников — от частных предприятий с невольничьей рабочей силой
и обеспечили себя рабочими руками (как вскоре выяснилось, обеспечили с немалым
избытком). Гильдейский строй стал единственной хозяйственной основой
Объединенного королевства.